Дети Ржавчины - Страница 16

И еще не раз в стремительно бегущем потоке времени и дел я останавливался и задумывался. Я ведь должен быть по гроб ей благодарен. Я должен хотя бы иногда показывать ей это. В такие минуты мне хотелось подарить Лере огромный букет. Или пойти вместе с ней в магазин и просто так, без повода, купить самый роскошный наряд.

Но все забывалось, все выветривалось, все откладывалось на потом. А Лера продолжала все так же стирать, готовить, заботиться, любить, ничего не требуя взамен. Я был рядом — этого было достаточно.

...Посреди ночи я вдруг проснулся. Лера сидела около и пристально вглядывалась мне в лицо.

— Олежек... Что случилось?

— Что? — переспросил я, медленно вырываясь из мира снов.

— Ты почему плачешь? Ты уже целый час плачешь!

— Плачу?

Я вскочил. Сна как не бывало. Потрогал лицо — глаза и щеки оказались мокрыми. Я был поражен: я не плакал уже много лет, я не выдавил из себя ни слезинки, даже когда навсегда прощался с единственной любимой женщиной.

И тут меня посетило странное чувство. Оно появилось ниоткуда, сжало сердце холодными тонкими пальчиками, подержало совсем немного — и ускользнуло прочь.

— Подожди, — пробормотал я, поднимаясь с кровати. — Не ходи за мной.

Лера — умница. Она не пошла, хотя, я это знал, ей очень хотелось быть сейчас рядом. Я включил свет на кухне, уселся на холодную табуретку. Уши сдавила удушливая ночная тишина, ее не разгоняло даже шипение прохудившегося водопроводного крана.

Что это было? Я пытался вернуть в памяти и расшифровать посетившее меня необычное состояние. Я был уверен, это не пережиток дурного сновидения, а что-то совсем другое...

Немного тоски, немного бессилия, немного ласкового тепла от какого-то ускользающего воспоминания. Маленькая скоротечная трагедия...

Я продолжал сидеть, поджав мерзнущие ноги, глядя на равнодушно белую поверхность холодильника. Шипел кран. Горела желтая лампочка над головой. Попытки разобраться в себе ничего не давали. Я был убежден только в одном: что-то во мне изменилось, порвалась некая ниточка или лопнула скорлупа, хранившая нечто важное, бесконечно далекое и дорогое.

Утро вечера мудренее, решил я наконец. И отправился спать. Свет уличного фонаря отразился в открытых глазах Леры. Вот ведь дуреха, не уснет, пока я не успокоюсь.

Я устроился поудобнее, закрыл глаза. И тут... Вот оно! Я увидел то, что тайком выжидало в бездне подсознания, оно наконец выглянуло из мрака, показало свой маленький кусочек.

У меня заколотилось сердце, а все остальные части тела онемели, словно бы сейчас решалось — жизнь или смерть.

Не сошел ли я с ума?

...Пронзительно синее небо. До горизонта — степь, покрытая редкой бледно-зеленой травкой. Где-то рядом водоем — блики играют на стенах приземистых строений с круглыми крышами. Все настолько яркое, реальное, полное мелочей и деталей, словно я сижу перед телевизором, а не лежу с закрытыми глазами на кровати.

Я не выдержал и открыл их. Видение растаяло.

— Не спишь? — прошептала Лера.

— С чего ты взяла?

— Слышу, как ты дышишь.

Я повернулся на бок, закопался в одеяло, чтобы меня было не видно и не слышно.

Через минуту картинка вернулась. Теперь она принесла с собой шум ветра и даже запахи. Я почувствовал, что могу шагнуть в нее из темноты своей спальни, словно на ярко освещенную сцену. Каждую секунду рождались новые подробности и ощущения, и вскоре я уже чувствовал даже солнечное тепло на лице.

Но смотреть на степь быстро надоело. Что, если попробовать повернуться? Там, кажется, должен быть такой длинный прямой пруд, похожий больше на канал с песчаными берегами. Мы вечно бегали туда купаться и нырять с пушки. Да, именно с пушки!

Стоп! Боже праведный, откуда я все это знаю? Откуда это взялось в моей бедной голове?!!

Ответа не было. Одна половинка моего существа была сейчас там, другая же ощущала спиной складки горячей простыни.

Итак, пушка. Огромная, ржавая, она наклонно торчит, нависая над водой. Вероятно, когда-то это был не пруд, а ее ложе, в которое она пряталась после ратной работы. Может, это и не пушка вовсе, а просто какая-то труба... Теперь механизм забился землей и камнями. А мы соревновались — кто выше заберется по темному шершавому стволу и прыгнет в воду...

Откуда это? А ведь можно повернуть голову еще дальше — и увидеть город!

Беспорядочное, на первый взгляд, скопление невысоких зданий с круглыми крышами. Можно войти в него и побродить...

Едва лишь я попытался это сделать, все кончилось. Словно выдернули шнур из розетки.

В эту ночь мне удалось уснуть с большим трудом.

ОТКРОВЕНИЯ

На следующий день я был на работе едва ли не раньше всех. О законном праве на отдых после экспедиции нечего было и думать. Необходимо повидаться с Петром, прежде чем нас начнут крутить аналитики.

Но, придя в кабинет, я час или полтора простоял у окна, не в силах оторваться от воспоминаний о своих ночных видениях. Их стало значительно больше, хотя по-прежнему они были непонятны и беспорядочны.

Я видел угловатые серебристые машины, что со свистом взлетали и садились где-то на окраине города. Мелькали какие-то лица — то радостные, то искаженные ужасом. Разливалось на горизонте море синего огня, закрывая горную гряду. Разверзались трещины, в которые уходили целые улицы. Много было и других непонятных и необъяснимых образов.

Я так и не смог себе ответить — что это было? Сны? Но сны после пробуждения забываются и ускользают. А тут все наоборот — я стою у окна и вспоминаю все новые и новые детали, подробности, лица, даже голоса.

Воспоминания? В моей жизни не было ничего этого, даже пруда с огромной ржавой пушкой. Я хорошо помнил свое детство. В нем была старинная школа из красного кирпича с залитыми водой подвалами. Была скамеечка во дворе, где старшие ребята делились с нами, малышней, своими хулиганскими мыслями и историями. Много чего я мог вспомнить, но не было в моем прошлом стальных машин, уносящихся вдаль стремительными стаями. Не было огня, клубящегося над горами.